Главная » 2010 » Март » 5 » Мария- Людовика. Влад и Ян Казимир. Амурные дела.
20:43
Мария- Людовика. Влад и Ян Казимир. Амурные дела.
Мария- Людовика. Влад и Ян Казимир. Амурные дела. Давайте подумаем: кто может быть предметом наиболее крепкой любви? Многие скажут: человек, могущий получить власть; человек, имеющий власть; чело-власть которого наследственна? Не стану даже говорить то же о богатстве. Богатство - это власть, зачем же повторяться? Вопрос в ином: а чело-ли любят в таких случаях вообще? Может быть, лчэ любят саму власть? Власть, конечно, никуный любовник, но разве только в сексе Иногда и в голову ничего другого не приходит азу видно, что это любовь, другие чувства не ают человека на ртоль невероятное напряже¬нии, но не к человеку эта любовь. Как и любовь к веку, любовь к власти не бесплодна, просто ее не всегда люди - политические альянсы, об-гвенные системы, военные блоки. Они тоже жи-более того - они, как люди, способны умирать ивать, и в этом отношении они многократно осходят людей. Послушайте историю польской левы, которая сыграла огромную роль в судь-Польши, и сопредельных с ней стран - значит хии, и Украины, и рассудите сами, кого же она та. Или что... 1рия-Луиза Гонзаго де Наварра, дочь прави -Мантуи Карла, начала свой путь наверх бы-и уверенно - загнала в монастырь сестер, не претендовали на имущество, и в Париж, р тогдашнего мира, ко двору мушкетерской и, где побеждала не только острая шпага, но азливое личико. Как, например, личико Анри 5н-Мара, двадцатилетнего фаворита короля, >ый тягался за власть с самим Ришелье. В ка-:мысле фаворита? Да, к сожалению, в том са-но это не потому, что мужчины вообще Сен-Мару больше женщин, а так, для карье-tor в Марию-Луизу он влюбился по уши, хотя се тридцать, она на десять лет старше и у нее гечами богатый список нашумевших романов: «нцем крови Гастоном Орлеанским, маркизом швером, графом де Ланжероном - кому нео-пополнить собой такую славную компанию! Но я-Луиза хочет продать себя подороже и ста-шовие: титул герцога или коннетабля на стол, поговорим! Сен-Map не сомневается, что его 1Я любовь - король выполнит требования его i любви. Но Ришелье, для которого интересы арства даже важней личного счастья королев-фаворита, презрительно обрывает его мечты: абывайте, что вы всего лишь простой дворя-тмеченный милостью короля, и мне непонят-iK вы могли рассчитывать на такой брак. Если гиня Мария-Луиза действительно думает о та-амужестве, то она еще более безрассудна, не вы!». Сен-Map смертельно обиделся и затея: заговор против Ришелье, который кончил¬ся для него плахой. Очень весомое»доказательство того, что Сен-Map действительно ее любил - как говорится, просто потерял голову... В другом случае мог бы и поду¬мать, на кого он, собственно, топнул ногой и чем это кончилось для маркиза де Шале, герцога Монморанси, парламентского со¬ветника де Ту и многих прочих людей по¬умнее и позначительнее малолетнего та¬ланта безвольного короля Людовика XIII. В романах Мария Луиза безумно по нему горюет, в реальной жизни - и слезинки не проливает: понятно, что она его совершенно не любила. А кого же любила она? Может быть, принца Конде - тот был не просто ве¬ликим полководцем. После победы над испанцами при Рокруа он стратег номер один тогдашней Европы, да еще и пер¬вый после Орлеанской линии принц ко ролевской крови. Реальнейший пре тендент на престол, особенно с уче- том того, что! будущий Король-Солнце еще играет в оловянные\г солдатики в королевской песочнице. Мария-Луиза обаяла его профессионально уверенно и об их связи стали шушукаться в Версале. Но сменившему к тому времени великого Ришелье кардиналу Мазарини совершенно не понравилось наличие рядом с потенциальным претендентом на престол такой опасной интриганки. Мазарини делает ответ¬ный ход, и из Польши приезжает посольство - сва¬тать Марию Луизу за короля Владислава IV, несостоявшегося, но, учтите, официально избранного и всег¬да в подробных списках властителей России упоми¬наемого русского царя. Уже готовая корона, а у Конде еще большой вопрос, будет ли она, да и в погоне за ней разделить судьбу Сен-Мара проще простого. Она явно не любит Конде - покинуть его и уехать в дикую, по мнению всего Версаля, глушь за польской ко¬роной оказалось для нее делом крайне несложным. Может, она полюбила Владислава заочно, по фото¬карточке? Точнее, по портрету, какие уж тогда карточ¬ки... Ой, что-то верится с трудом! Впро¬чем, не обязательно любить жениха це¬ликом. Может понравиться что-то одно - горбатый нос, например, или антич¬ный профиль, или физическая сила, или актерские таланты, и порой этого достаточно, чтоб вступить в брак; все сразу хорошо не бывает. Так почему же не может понравиться королевская власть - это ведь такое же неотъемлемое свойство Владислава Вазы, как и внешность! Значит, было за что его полюбить - вот у Конде, напри¬мер, ничего подобного нет и не похо¬же, что будет. Помолвка состоялась как раз под 50-летие короля. Будучи старше жены почти на 20 лет, легко быстро разобраться в том, какая она - тем паче лавина слухов из Парижа о ее личной жизни была такой бурной и, скажем так, не очень чистой, что король попытался разорвать по-молвку, пока еще не поздно. Но Мазарини требовалась королева-француженка в Польше, Владис¬лаву, который как раз собрался выяснять отношения с султаном, поддержка такого традиционно¬го турколюба, как французский король, требовалась до зарезу, и свадьбу сыграли, когда и было положено. У Владислава фана-беоии было не меньше, чем у Марии-Луизы. Его папоч ка Сигизмунд III \до избрания на польский престол был шведским 'пре столонаследником. Как он собирался удержат и Швецию, и Польшу, если польский король мо быть только католиком, а шведский - только про тестантом? Естественно, со шведского престол; его попросили, но признавать это он не собирал ся, и сыночек его Владислав был такой же - даж на монетах чеканил свой титул «D. G. REX POL. М DVX LIT. RVSS. PRVSS. SA. LI. NEC. NO. SVE. GOT VAN. HAER. REX», что означало «Божьей Мило стью Король Польский, Великий князь Литовский Русский, Прусский, Жемайтский, Ливонский, г также Швеции, Готланда и Вандалии наследные Король». То, что он не был ни русским, ни прусским великим князем, тем более шведским коро¬лем, его мало смущало - а вдруг потом что-то вы-горит, вот и будет правовая основа. Вы только не думайте, что он был совсем ненормальный - король как король, явно получше папочки, а что дс титулов, то, например, титул «Король Франции* английские короли аккуратно писали на всех государственных бумагах аж до 1799 года! И стали в итоге они жить да поживать, причем именно так, как и положено при таких вводных - король не допускал королеву ни в свое сердце, ни в свои дела, а та пыталась компенсировать нелюбовь придворными интригами. Даже имя супруге король урезал — объяснил ей, что достаточно именоваться Луизой, по-польски Людвикой, а второе ее имя никому, кроме девы Марии, в Польше носить не след. Пожили они так два года, а тут Владислав возьми да скоропостижно помри. И опять Мария-Луиза, теперь уже Мария-Людвика, теряет свою истинную любовь, не короля, а власть - у ново¬го короля будет своя королева, а кто тогда она? В Польше и в феодальные времена была демократия - короля выбирали, а не тупо назначали по закону о престолонаследии. Была эта демократия до предела суверенная: даже один избиратель мог заявить на сейме, уже принявшем решение, «Не позвалям!», то есть «Не разрешаю!», и решение уже считалось не принятым! Правда, зарубить такого свободолюбца в добром шляхетском поединке на саблях тоже больше чем на административное на¬рушение не тянуло, но все равно сорвать любое за¬конодательное решение, даже крайне нужное госу¬дарству, было до удивления просто. Так что удив¬ляйтесь не бестолковости поляков, а их необыкно¬венной сплоченности, удаче и счастью - государ¬ство с такими законами у них просуществовало не-сколько столетий. А сколько бы оно ПРОЖИЛО у нас?
